ПУТЕШЕСТВИЕ ЛЕТА: РУМЫНИЯ - БОЛГАРИЯ - ТУРЦИЯ - СИРИЯ страница 23

Как я когда-то писал, палатку мою заметить можно было лишь споткнувшись о нее, — ну это в том случае, конечно, если у вас нет фонарика, — и медленно погружаясь в сон с теплом в желудке, я внимал шелесту виноградных листьев, пошатыванию налитых гроздей и голосу ветра в траве, пригнавшему с юга огромную черную тучу, черную даже на фоне ночного неба, но, к нашему удовольствию, прошедшую так и не пролившись мимо. Здоровый молодой сон взял свое и мы временно, но основательно покинули мир бодрствующих, с их суетными стремлениями и мелкими разочарованиями, с большими надеждами и тяжелыми потерями. Покинули чтоб возродиться с новым днем с новыми силами.

И приснилось мне что-то поистине странное. Двадцатый год, я — молодой врангелевский офицер, пробиваюсь с эшелонами в Крым, и в пути знакомлюсь с потрясшим меня человеком, много меня старше и мудрее, то-ли полковником, то-ли кем еще по званию, с которым мы, — а он стремится туда-же, — помните "Бег"? — на таких же бесконечных пересадках из состава в состав, на постоянных задержках и ожиданиях, долгими ночами под стук колес в свете мотыляющейся подвесной лампы говорим с ним о гибели России, об уходе в небытие цвета русского офицерства, о жизни и о смерти, — а он потерял в этом режимном конфликте и любимую жену, и детей, — и проникаюсь я к этому человеку таким уважением и такой симпатией, что, чувствуя его искреннюю боль за Отечество и сострадая его трагедии, готов уже ему помочь всеми своими силами, всем чем только я смогу. И вот уже на подъезде к Крыму, то-ли на одном из полустанков, то-ли на какой-то задержке в степи, внезапно я узнаю в толпе своего старого хорошего друга по кадетскому корпусу или по военному офицерскому училищу, с которым эта буря нас раскидала в разные стороны. Нас связывают очень многие теплые воспоминания, я безумно рад его видеть, он вроде-бы тоже, мы обнимаемся, жмем руки, и я его спрашиваю — "ты, брат, туда же, куда и все?" "Нет", — говорит, — "я тоже следую в Крым, но оттуда я вернусь обратно". Я недоумеваю. "У меня там", — продолжает, — "одно дело". "Какое?" — спрашиваю я. "Мне поручено убить одного человека", — отвечает он. "Ну и кого же?" — я уже почти не улыбаюсь, начиная понимать, на чьей теперь стороне мой хороший старый друг, но на свой счет пока ничего еще не отношу. А он так странно смотрит на меня и говорит — "а ты его знаешь". "Я не понимаю, о ком ты говоришь". "Это вице-губернатор такой-то", — и называет мне очень известную и чтимую в белоофицерских кругах фамилию. Я ничего не понимаю. "Это он, ты едешь вместе с этим человеком", — отвечает мой добрый старый друг и продолжает смотреть на меня. Вот так вот. Он — в застегнутой до подбородка шинели, а я выскочил из вагона в одном кителе, и на портупее у меня под правой рукой кобура с револьвером. Иногда бывает очень хорошо, что сон — это только сон. [читать дальше...]

[стр. 1] [стр. 2] [стр. 3] [стр. 4] [стр. 5] [стр. 6] [стр. 7] [стр. 8] [стр. 9] [стр. 10] [стр. 11] [стр. 12] [стр. 13] [стр. 14] [стр. 15] [стр. 16] [стр. 17] [стр. 18] [стр. 19] [стр. 20] [стр. 21] [стр. 22] [стр. 23] [стр. 24] [стр. 25] [стр. 26]